Ноябрь 2009

01.11.09 Сумела настолько прочно забыть зиму на даче у родственников, что теперь, при наступлении новой зимы, во время первого, густого и белого, снега, который засыпал белым зелёную травку и крыши домиков, дорожки и грядки, и всё заметает и заметает прилежно оставшиеся от осени сухие былинки и опавшие листья, -- сумела прошлую зиму настолько забыть, что не верю своим глазам: вижу – и не верю. Настоящий снежный заряд, буквально хлопья снега сыплются, роятся в воздухе, -- совсем не похоже на первый снег, а будто снегопад посреди зимы. А я ещё не успела пригнуть и привязать малину, выгрести из-под деревьев засохшие листья. Снег такой густой, что не хочется выходить на улицу – заметёт! – и потому наблюдаю из окошка дачи, как с белого неба, мимо белых крыш летят густо белые пушистые хлопья снега, опускаясь на белую, уже пушистую землю. Всё становится белым и празднично-торжественным, постепенно небо светлеет, и проглядывает ненавязчиво светло-желтоватый, растворённый в воздухе, солнечный свет.

Вот так в 2009-м году 1 ноября началась зима. Откуда сразу столько снега, и какой он, этот снегопад, важный и серьёзный, солидный даже, такой бывает перед Новым Годом! Удивление моё всё возрастает со временем: снегопад не кончается, и даже превращается в буран, хлопья перемежаются уже с целыми кусками снега, снеговая мелочь роится между крупными хлопьями, от ветра ускоряется их движение, а когда ветер стихает, начинается плавное парение частиц снега и их спокойное движение к земле.

Пока не готова выйти на улицу – не переживу восторга, который предвкушаю увидеть вокруг. Останется ли ещё видна вихрастая зелёная травка на газоне? Так странно – тонкая молодая зелёная травка, запорошённая белым снегом. Парадокс, который устроил сам человек: в природе всё застывает к зиме, и лишь человек всё лето стрижёт газон, вынуждая постоянно расти газонную травку, и для неё всё лето и осень продолжается весна. Вот и сейчас к зиме – травка зелена и нежна; каково же её удивление, когда что-то белое и холодное застревает между её былинками! Она не понимает, почему вдруг становится так холодно, откуда берутся эти холодные белые пушистые хлопья, что норовят накрыть её хохолки во что бы то ни стало – ведь она ещё так молода! Ей ещё жить и жить! Но смиряется, и привыкает к такому положению дел и учится жить под снегом.

У поздно отросшей газонной травки, пёрышки которой выросли уже осенью, суровая доля: тепла и солнца ей достаётся мало, оттого она такая остренькая и узенькая, похожая на растущие иголочки, совсем не такая, как широкая летняя, зато ей даётся шанс увидеть снег и пережить зиму, век её более долог, чем у летних подружек, хоть и проходит он большей частью под снегом; там происходит её возмужание и созревание, и долгие размышления о жизни не покидают её, но это философия не упадническая, а философия надежды потому, что зимой травка ждёт весны, тепла и солнца, и набирается терпения, из спринтера исподволь, постепенно превращается в стайера, и это сулит ей намного большие дивиденды в будущем.

Она учится жить уже не в сиюминутных ощущениях, но во времени.

2.11.09 P.S. Эта подзимняя травка представляет собой тёмно-зелёные мягкие иголочки, торчащие из-под снега здесь и там, под разными углами, и просто ощущаешь, какие они мягкие по сравнению с настоящими металлическими иголками, которыми шьют и зашивают одежду. Потому что они живые – эти былинки.

Они не возвышаются над снегом, они как бы в нём, в слое снега, и только самые длинные их острия стоят одиноко и ждут, что посветит им ещё зимнее, не такое тёплое, как осенью, солнышко, и, может быть, заметит их кто-то, наклонится к ним пониже и поздоровается с ними, такими поздними и неуместными. Это будет один из тех людей, которые не могут жить, не видя, не замечая растений.

5.11.09 Наташа Медведева, очень тонко и аккуратно, расписала цветными красками собаку-дворняжку, играющую на гармони. Вся душа пёсика погружена в музыку, слушает переливы гармони; кажется, дворняжка – из тех, кто дома в деревне охраняет и живёт рядом -- в будке, или из тех, кто пастуху помогает на выпасе коров. Но какая музыкальная душа!

Одета в розовую, в цветах, рубаху-косоворотку с голубой каймой-отделкой в русском стиле, и вся расписными цветами да завитушками украшена, одно большое розовое ухо вверх торчит, другое к звукам гармонии прислушивается – не фальшивит ли. Глаза большие, добрые, простодушные, открытые, с грустинкой, много души в них, очень русской души; смотри-ка, а я и не заметила, пёс не только играет, но и поёт под собственный аккомпанемент, что-то протяжное, задушевное, прямо из души песня льётся – выговаривает гармонь про нелёгкое собачье житьё-бытьё, про судьбинушку горькую, только не падает собачка духом, так хорошо ей здесь, на июльском солнечном лугу, сколько прекрасных крупных цветов вокруг расцвело – ярко-жёлтые солнечные цветы, оранжевые в них серединки, тычинки нарядные красные, розовые цветы – с голубыми серединками. Сказочная жёлтая солнечная собака, а в душе у неё цветы цветут прекрасные, и сама душа её светится тёплым жёлтым светом, и такая у неё в душе гармония, такая светлая гармония, только немножко грустная, будто мечта несбыточная, вот о ней и играет, и поёт, выражая свою душу, добрая лопоухая собака, сидя на завалинке, развернув гармонь, праздничную, нарядную, красную с отделкой. Морда собачья – большая, добродушная, поёт собачья душа.

Вот какой красивой бывает творческая душа собаки, вот сколько души вложила в своё произведение художник Наташа Медведева.

6-9.11.09 О Паустовском.
Те из рассказов, что помнятся из детства, и те, что прочитаны недавно, но перечитывались мной снова, оказываются для меня удивительно родными и близкими, тёплыми, значительно теплее, чем дома, потому что написаны тёплым, близким, и, что особенно для меня важно, более зрелым человеком, и в этой зрелости заключается для меня какой-то особый смысл, как будто я стремилась к этому всю жизнь, но почему-то проходила мимо, не узнав, не поняв душевной близости с этим человеком. Как мне думается, Паустовский открывается не с первого раза, а постепенно, какими-то неожиданными деталями повествования, красотой не внешней, не красивостью, а красотой поступков, характеров, мыслей, высказываний людей, описаний в развитии повествования, -- нравственной красотой людей, героев рассказов. Есть в них душевная тонкость, одухотворённая любовь людей друг к другу, то тёплое чувство, которое согревает и роднит всех добрых, хороших людей, пробуждает нравственные чувства, совесть.

Причём с первого раза он для меня закрыт, красоты-то внешней нет, нет красивости. Получается, что там скрытая, прикровенная, сокровенная красота, она приоткрывается не сразу, но врезается потом в душу глубоко и надолго. Учит быть глубже. Хорошему учит, нравственной зрелости.

И простота, простые человеческие чувства очень тёплые, и тёплое отношение у автора к героям, даже если не ведут они себя так, как надо бы себя вести, описывает их тепло. Это для меня открытие, что так возможно, что можно так тепло к людям относиться. Такая теплота обезоруживает, разоружает, моя душа оттаивает незаметно для меня самой и наполняется нравственными переживаниями о близких мне людях.

Ещё ощущается неторопливость рассказывания историй, хороший рассказчик, как В.Песков, что позволяет вчувствоваться, вслушаться в слова, в интонации, почувствовать красоту рассказа, душевность героев и самого автора.

Раньше я читала значительно быстрее, но читать Паустовского быстро у меня не получается. У него надо вчитываться в строчки именно в его неторопливом ритме, и в этом его ритме обнаруживается, открывается и красота, и одухотворённость, и приходит понимание, глубже, чем со многими другими авторами.

11.11.09 На работе: у Ани, когда посмотрела внимательнее, увидела -- уже расписанного кобальтом -- та-а-акого тигра! Неожиданно для меня – агрессивного : глаза злые, как буравчики, цветок на плаще, как обычно, но вокруг него у листьев кончики как острия пик во все стороны ощетинились, полоски у тигра – с зазубринами, уши даже прижал от злости (хотя штоф-фигурка -- глиняный, ушами не шевелит). Вот это настроение было вчера у Ани! А молнии в тучах, десяток их расчерчивает небо во всех направлениях – это роспись мраморной колонны, о которую опирается стоящий тигр. Ну и гроза на нём! И какие тучи! Это ночное светопреставление, не меньше! Всё в агрессии и бушует!

Пишу с сочувствием к Ане: у неё какие-то сложные дела с наследством.

 

16.11.09 Природа, Бог утешает деревья, потерявшие листья, украшая их снегопадом. Массив леса стоит белый, сказочно-кружевной, мокрые стволы чётко выделяются чернотой и теряются вдали в белом кружеве веток.

18.11.09 Сегодня подумала, что коричневый – это цвет грязи, и вправду это так – даже лужи после дождя с коричневой водой. Купила в темноте раннего утра серые перчатки, а они при свете дня оказались коричневыми. Но пригляделась, и цвет не оттолкнул, как раньше, а, скорее, как-то ожил для меня и заговорил. Приняла его – он теплее, чем серый. Похоже, что и я душой теплею… Это хорошо!

А серый оказался при ближайшем рассмотрении каким-то холодным и безликим, чужим, не греющим. А ведь совсем недавно он был таким моим. Любимым!

26.11.09
Вчера и сегодня расписывала больших сидячих тигров по-сырому –белых чёрной краской, так называемую упрощёнку: полоски по всему телу, мягкие подушечки лап, коготки, хвост с полосками и чёрной кисточкой на конце, морду с ушками. И вот они сидят на моём столе: трое уже расписанных – команда одинаковых довольно крупных красавцев тигров-альбиносов с умными симпатичными мордами и смотрят мне в глаза своими умными глазами, которые я только что сама и расписала. Видно, что они умнее меня. И в то же время так много в них для меня, меня самой. Они ждут и знают, что когда я попрошу их помощи, они помогут мне. Эти взгляды, эти тигры – совсем без агрессии, это большие прекрасные домашние кошки. Таких друзей-тигров у меня никогда не было. В цирке с настоящими тиграми такого добиться бы не удалось. Какое-то новое выражение в их глазах, такого мне выразить мне ещё не удавалось: мудрое понимание и готовность помочь, будто это не тигры, а люди. Но мудрость эта от силы, а не от слабости, от чувства собственного достоинства, даже мистики есть немножко в них божественной. Открытые, внимательные взгляды, настоящая поддержка. Такой команды поддержки не было ещё у меня. И ещё в их глазах была внутренняя интеллигентность и красота души, то, чего так не хватает мне самой, и некая утончённость натуры, которая бывает почти неразличима, но угадывается только в уголках глаз.

27.11.09
Шла вечером по мосту к своей электричке, чтобы ехать домой, и увидела вдруг огромное над головой небо, ограниченное только горизонтом, которого раньше не замечала потому, что всегда смотрела под ноги. Мост высокий и очень длинный, и он представлял с самого начала большую опасность для меня потому, что по бокам перил, за ограничивающей сеткой, краешками глаз внизу я с ужасом наблюдала глубокие провалы, и где-то далеко внизу шли наперерез мне нескончаемые железнодорожные пути – рельсы и шпалы, и при движении по мосту голова моя просто шла кругом, всё плыло, качалось и неслось; я всегда, сколько себя помню, боялась высоты, всегда при этом смотрела себе под ноги, и поэтому пробегала мост с ужасом даже не в сознании, а в подсознании, и, казалось, что чем быстрее я бегу, тем быстрее кончится этот страх, но тем самым только увеличивала его. И потом, я, всегда по мосту, из раза в раз, утром торопилась с электрички – на работу, а вечером – с работы на электричку, чтобы ехать домой, потому, что выбегала впритык к её подходу. А тут вдруг чуть ли не впервые у меня осталось пять минут свободного времени, и я затормозила. И увидела небо над головой, такое красивое перед вечером, когда закатное, редкое для этой поры, солнце позолотило одну сторону горизонта, в то время как на другой стороне сгущались сиренево-лиловые сумерки, которые у края земли скоро превратятся в темноту, и на всём куполе горизонта были разбросаны кое-где тёмно-лиловые, лёгкие, но всё же плотные по консистенции по сравнению с самим невесомым небом облака самой разной формы. Мне понравилось рассматривать небо, и я приостановилась. В окнах окрестных домов отражался почти оранжевый закат, они были как маленькие и частые прямоугольные вставки из зеркал, расположенные рядами, и мне нравилось смотреть в них. И тогда, неожиданно для меня, ушёл страх высоты и самого моста, который мучил меня с самого детства, включая сны с лестницами без пролетов и страхом во сне, который просто парализовал всю меня и мои ноги, и они подгибались. И такие сны повторялись часто, и подгибались ноги наяву на мостах, и кружилась голова. Но всё это было раньше, и надеюсь, что навсегда ушло.

Пересчитала количество железнодорожных путей на станции Красный Балтиец, проходящих под мостом: получилось двадцать. Плюс два основных, по которым ездят электрички. А ещё есть раздваивающиеся пути, расходящиеся прямо под мостом так, что с одной стороны моста один путь, а с другой стороны уже два, расходящиеся веером. А если всё это переложить на количество рельсов, то получится более пятидесяти рельсов, уходящих в закат, и тоже отражающих его, розово-оранжевых, под цвет заходящего солнца, и там, вдали, возле горизонта, сходящихся, но уже не таких реальных, как здесь, под мостом.