Характер Соколова-Микитова И.С (27.11.1999)

Сообщение Юлии С.

Собрание сочинений Ивана Сергеевича Соколова-Микитова всегда стояло у меня дома на книжной полке, и я, перебирая в очередной раз книги и выбирая, что бы мне почитать, случайно обратила внимание на эти, в зелёном переплёте, 4 книжки.Взяла последний 4-ый том и открыла наугад. Глаза остновились на строчках» «Осенние запахи: палый лист, мокрая земля и что-то горьковатое – осина». Повеяло от этих строк чем-то тёплым, родным. Показалось, что похожее уже много раз ощущалось. Сразу вспомнились наши сборники, где так же просто мы пытаемся выражать свои чувства через слова, чтобы полнее всё прочувствовать и понять.
И вот, благодаря этим строчкам, мне захотелось подробнее почитать Соколова-Микитова, узнать, что это за человек. Обратилась к хронике жизни и творчества Ивана Сергеевича, из которой узнала об очень интересной и нелёгкой судьбе писателя.
Родился он 17 мая 1892 года на Смоленщине, как он сам пишет, «в серединной части России, в межречье Оки и Днепра, в простой трудовой семье…раннее детство прошло среди лесных просторов Смоленщины, её милой, скромной и очень женственной природы», среди простых трудолюбивых людей. И любовью к этой незатейливой, иконно природной жизни пронизано всё его творчество.

Из воспоминаний: «…Под руководством отца очень рано я научился разбираться в явлениях окружавшей нас природы. Развитию наблюдательности способствовало одиночество; это же вынужденное одиночество 9в семье я рос единственным ребёнком) наложило печать некоторой грусти, мечтательности, почти болезенной застенчивости на моё детство, на всю жизенную судьбу, хотя мрачным, завистливым, подозрительным к людям я никогда не был, даже в самые тяжкие времена».
«.. От матери я заимствовал чутьё к слову, беспокойство характера, от отца – любовь к природе, лирический склад души…»

Печататься начинает с 21 года, печатает свои сказки и рассказы для детей. В то же время устраивается матросом на торгово-пассажирском пароходе. Страсть к путешествиям сопровождает его всю жизнь, и об этом он много пишет. Объехал чуть ли не весь мир, долго был вдали от Родины в вынужденной «эмиграции» в годы Гражданской войны. Очень тяжело переживал это. Все эти чувства потом отразились в повести «Чижикова лавра» (так иронически называли своё общежитие в местечке Чизик под Лондоном русские эмигранты)
По возвращении домой долгое время живёт у себя в деревенской глубинке, иногда прерывая своё затворничество далёкими путешествиями (плавал матросом на русском пароходе «Королева Ольга»). Там, в деревне, Соколов-Микитов по-писательски наблюдал окружавших его людей и природу, там появляются «записи-былицы» о крестьянской жизни, которые, несмотря на всю тяжесть быта, оставляют во мне какое-то светлое ощущение. Вот что он пишет об этих записях: «Эти крошечные записи-былицы я начинал писать в далёкие, почти забытые теперь годы, когда в деревне отживал прежний быт, а старый уклад и былые поверья ещё цепко держались. Новый, свежий дул ветер, но ещё много оставалось в деревне косного, отжитого…»

* * *
Отелилась корова Цыганка. Долго мучилась и ревела. Телёнок-бычок был большой, выходил трудно. Он лежал на соломе, в хлеву, чёрный, как мать, с белой по спине полоской, весь мокрый. Мать Цыганка, наклонив рогатую голову, бережно и крепко облизывала от головы до ног новорожденного.
Мокрого вздрагивающего телёнка Фрол взял на руки, отнёс в избу, положил перед печкой. Телёнок продолжал чихать, пытался встать, дрыгал несоразмерно длинными ногами. Соседка, беременная баба-молодуха, с жалостью на него смотрела. Втайне загадала: если родится у Цыганки бычок, и у неё будет сынок.

* * *
В недальней деревне Дубровке живёт баба Домна, работает на равную руку с плотниками мужиками. Как заправский плотник, владеет топором, тешет, кантует брёвна, рубит углы. Бывает, сядут плотники курить – и Домна с ними. Под сарафаном у неё мужицкие портки. Поднимет подол, достанет из кармана кисет с махоркой, свернёт из газетной бумаги цигарку. В разговорах, в ругани любому мужику полсотни очков впишет.

(Из Собрания сочинений в 4-х томах. 1985, Т.1, стр 450)

Соколов-Микитов с детских лет очень увлекался охотой. Странно, что при всей любви к природе, внимательности к ней, его ничто не останавливало перед этим достаточно жестоким занятием. Впервые отец взял его на охоту в 10 лет. Вот как он описывает свои впечатления от первой охоты:
«…Вот твоя дичь! – шутливо сказал отец. – Целься хорошенько, да не закрывай глаза…
Я выцелил пухлую синичку, сидевшую на сухом сучке. Грянул выстрел, ружьё толкнуло в плечо. Пополз синий дым, запахло порохом. Мёртвая синичка повисла в развилине сучка.
С диким восторгом кинулся я к моей первой добыче. Я чувствовал себя героем. Маленькая птичка серым лёгким комочком лежала в моей руке. Мне было немного жалко маленькую, напрасно застреленную птичку.
На охотничьем веку многое множество перестрелял я птиц и зверей, но эта маленькая пушистая синичка, моя первая охотничья добыча, осталась в памяти на всю жизнь. Со всею чёткостью помню сентябрьский день, прыгающую по ветвям синичку и свой первый выстрел…»

 


Оказалось, что всё-таки не всё творчество Соколова-Микитова мне близко и интересно. Например, я не смогла дочитать его рассказы о путешествиях, об охоте. Больше привлекли внимание его небольшие рассказы, сказки, устные зарисовки русского леса, где он рассказывает о деревьях и лесных цветах. (Его любимое дерево – берёза)

Колокольчики

Я очень люблю эти простые цветы – весёлые колокольчики. Выйдешь из лесу на нескошенный, заросший травою луг и от радости ахнешь: столько красуется всевозможных цветов, похожих на праздничный хоровод. По всему зелёному лугу белеют ромашки, желтеют одуванчики, цветёт мышиный горошек. А выше всех, всех веселее – лиловые колокольчики. От лёгкого дыхания тёплого летнего ветерка колышутся, кланяются, неслышно звенят колокольчики, радостно приветствуя гостя.
Всё лето цветут, неслышно звенят колокольчики, знакомые и милые цветы наших лугов и лесов.

В произведениях Соколова-Микитова нет глубоких философских раздумий.Читая его рассказы, просто возникают яркие образные картины, чувства. Вроде бы всё так просто, но в то же время за этим стоит самое главное: описана сама жизнь и, конечно же, смерть, а между ними всегда звучит ещё что-то, как будто связывающее эти два неразрывных явления. Мне кажется, что это - Любовь. Любовь к жизни, к людям, к творчеству. И это самое главное чувство, которое должен ощутить человек, идущий по жизни.
По Соколову-Микитову любить, значит, жалеть.

«Как разнообразно в русском языке понятие слов жалость, любовь! Желанный и любимый, жалкий, желать и жалеть. Народное слово жалеть очень мало связано с французким и церковным понятием книжного слова любовь. Народ никогда не произносил этого книжного слова. Мать и неветса о своём ребёнке, о суженом говорили желанный. И никогда не было у народа презрительного господкого понятия жалкий, то есть презренный, нищий, несчастный, ни на что не способный. В народе не моггли сказать жалкое положение, жалкий человек. Если жалкий, значит достоин жалости, то есть сострадания.
В словаре Добровольского слово жалость, объяснено так: «Ж а л о с т ь — любовь, сожаление, грусть. Жалеть — любить: «Всякая матка ребеночка своего жалеет» . Жалкий — ласкательное слово. «Ах, спасибо тебе, жалкий ты мой!» «Жалкий ты мой, покажи мне дорогу!» «Заходи ко мне, жалкая моя!» «Разве мы тебе не родны, не жалки!» Жалкий — внушающий к себе любовь, возбуждающий к себе сожаление. «Кто тебе жалчей? Ты жонка, ты матка!»
Так понимал слово жалость, жалкий сам народ. Вершина любви — в материнской жалости к беспомощному ребенку на ее руках. В этом смысле почитали богоматерь...»


Я не уверена полностью в том, что любить- это только жалеть. По-моему, любовь – это доброе чувство сострадания к чему бы то ни было с желанием быть нужным собой, чем-то постоянно помогать. Бывает, что чувствуешь жалось, сострадание, но не чувствуешь, что это и есть Любовь во всей её полноте. Любовь представляется гораздо более сильным чувством, чем просто жалось. И вот это недостаточное чувство жалости ужасно не удовлетворяет, хочется чем-то восполнить его, пытаясь действовать, помогать. Несмотря на это, мне понятны чувства Соколова-Микитова. Наверное, его чувство жалости было настолько сильным и глубоким, что вполне могло быть равным той настоящей Любви. Другими словами, у Соколова-Микитова не было «жухлой чувственности», поэтому его слова для него же очень верны.

Соколов-Микитов, судя по всему, был очень общительным человеком. В воспоминаниях «Давние встречи» он описывает писателей, своих занкомых, которые как-то повлияли на его творческую судьбу и к которым он очень хорошо относился. Среди них известные нам Бунин, Куприн, А. Толстой, Пришвин, Грин, Горький, Шишков.
Как мы уже знаем, это люди с достаточно разными характерами-радикалами. Например, Бунин – демонстративный реалист, Куприн – синтонный реалист, Пришвин – аутист, Грин, судя по всему, полифонист с сильным аутистическим радикалом.

И в конце я хочу прочитать некоторые записи из записных книжек. Может быть, что-то вам покажется близким или, наоборот, непонятным. Пожалуйста, отметьте это для себя, чтобы потом обсудить.

 

* * *
В молодости и зрелом возрасте так волновала всегда весна. Неудержимо тянуло странствовать. И так сильны казались весенние запахи, запахи пробуждавшейся земли. На реке шел лед — любимое русское зрелище.

* * *
Способность любви так же редко дается людям, как и всякая одаренность. Как часто выдают за любовь — подделку. Основа любви — самопожертвование. Для матери нет разницы между ребенком уродливым и прелестным. Урода, несчастного она больше жалеет. Такова подлинная любовь. А какая цена любви, которая не имеет материнской основы? Так часто мы искажаем понятие любви.

* * *
Из всего, что потрясает,— это наш человеческий язык.
В основе искусства лежит чувство меры, «по-ученому» — ритм, то есть порядок, лад.
Простой народ, живший в природе и с природой, этим чувством владел. Таковы народные песни, одежда, утварь, жилище. В народе умели владеть устной образной и яркой речью. Простые, неграмотные люди были творцами языка, на котором мы пишем и говорим.
Взгляни на деревянный поморский крестик или шатровую северную церковку. Какая совершенная гармония в полнейшей их простоте!

* * *
Никогда, никогда не должно быть праздным сердце — это самый тяжкий порок.
Полнота сердца — любовь, внимание к людям, к природе — первое условие жизни, право на жизнь.

* * *
Одна из насущнейших радостей на земле человека — яркая радость видеть, узнавать окружающий мир, радость передвижения и новых открытий. С незапамятных еще времен человек на земле стал путешественником. В отдаленнейшие, непостижимые нашему взору времена первобытные люди открывали и заселяли на земле плодородные, обильные растительностью долины, в поисках добычи и новых счастливых мест поднимались по рекам, заселяли высокие горы, на утлых парусных суденышках переплывали моря и океаны.
Имена первобытных путешественников забыты, но еще видны их могилы, древние жальники и курганы, высокие насыпные городища, погребенные в земле и песках древние капища и города, тайны которых нам открывают ученые археологи...
В истории всех жизнедеятельных народов запечатлены имена великих путешественников, открывателей земель и земных богатств. Именами великих путешественников прославилась и наша раскинувшаяся на неохватных пространствах родина. Путешественниками были древние новгородцы, в далекую Индию хаживал некогда тверчанин Афанасий Никитин, оставивший нам чудесные свои записки. Храбрые груманланы — поморы — не страшились льдов Студеного моря, ныне называемого Арктикой.

* * *
Талант есть то самое, что «под одну гребенку» не ложится, всегда «вихры торчат». Если срезать все «вихры», все гладко подстрижено — плоскость единообразия

* * *
Читал выдержки из дневника Пришвина. Игра словами и мыслями. Лукавое и недоброе. Отталкивающее самообожание. Точно всю жизнь в зеркальце на себя смотрелся.
Пришвин родом из елецких прасолов, в облике было что-то цыганское. Земляк Бунина, который, говорят, его не любил.

* * *
В сущности, вся великая русская литература — вопль и стон (как и русские народные песни, мрачные русские сказки). Печальны судьбы русских писателей.
Самый «светлый», самый «веселый» был Пушкин. Но, боже, какие горькие слова срывались у него о России! А как несказанно трагична судьба Пушкина, его смерть!
А Гоголь, Достоевский, «жизнелюбец и язычник» Толстой (стоит вспомнить его бегство, астаповскую смерть), Гаршин, Чехов и многие, многие. И самые последние: Бунин, Куприн и другие, их нерадостная судьба


Вопросы:

1. Какой характер вам видится у Соколова-Микитова.
2. Чувствуете ли Вы силы в себе для того, чтобы прожить долгое время в деревенской глубинке так, как Соколов-Микитов? Хочется ли попробовать? Для чего?
3. Как относитесь к охоте?
4. Согласны ли вы с высказыванием Соколова-Микитова о Любви? Если нет, то чем является для вас Любовь?
5. С дефензивными людьми какого характера вам легче общаться в течение долгого времени?
6. Какие мысли из записных книжек показались близкими или, наоборот, непонятными?

 


Вкратце о том, как шло обсуждение темы и вопросов:

Почти все участники обсуждения отказались бы от возможности пожить в деревне, кроме одной синтонной женщины. «В деревне всё по душе. Нужно только привыкнуть к быту», а также женщины с полифоническим характером. Остальные же высказали опасения, сомнения или твёрдое «нет» («Нет. Постоянно нуждаюсь в цивилизации. Было сочувствие к деревенским людям. Привлекает постоянное движение, хочется всё успеть, даже если тяжело»)
Дефензивная психастеноподобная аутистка вообще не могла себя представить в роли деревенского жителя: «С коровой что делать, вообще не знаю. Так близко жить к земле не смогу. Боюсь одичать там. Да ещё куры будут клеваться. Боюсь забыть, как с людьми общаться. Боюсь опроститься и не заметить этого. Очень страшно быть всё время близко к природе. Земле безразлично – есть я или нет, и это пугает..
К охоте все высказали отрицательное отношение.
Общаться легче всем с людьми похожего характера, в основе которого дефензивность, но дефензивность «одного уровня». (« Легко общаться с застенчивыми людьми, но если у др. человека застенчивость сильнее выражена, то утомляет, вызывает высокомерие: слишком уж застенчивый». Аутистка ответила, что «с любыми людьми трудно долгое время общаться; общаюсь по необходимости или , когда душа просит; даже с дефензивными людьми тоже тяжело бывает, нужен с ними особый такт»

Е.А.Д.: «Аутист реалистоподобный без аутистических глубин, без построения своей философии. Чувствуется отстранённость, но нет за этим мясистых радостей жизни. Описывает ради той Гармонии, которую видит, и благодаря этому и смог жить там»